Механические хранители времени служат человеку уже более половины тысячелетия. Башенные часы кафедрального собора в Солсбери были сделаны в 1386 году, и находятся там с тех самых пор. Существовали, конечно, механические часы и до этого, о них упоминают разные письменные источники, но от часов того периода мало что дошло до наших дней.
Что касается часов малого размера, которые можно было носить с собой, то ни на водяном, ни на гиревом приводе работать они, разумеется, не могли, поэтому своим появлением обязаны изобретению ходовой пружины. А первое упоминание о часах с пружинным приводом относится к часам Филиппо Брунеллески (1377-1446), созданным в первом десятилетии 15 века.
Драгоценное начало
С изобретением ходовой пружины уменьшить часы в размерах, чтобы их можно было носить при себе, стало уже делом техники. Первые «портативные» часы появились раньше карманов, так что и мужчины, и женщины носили их, как правило, на шее. Корпуса тогдашних часов изготовлялись обычно из позолоченной латуни или в некоторых случаях из железа, потому что цеховые правила запрещали часовщикам использовать для этих целей золото и другие драгоценные металлы.
Значительное количество ранних переносных часов имели механизм боя, поэтому в корпусах для лучшей слышимости обычно проделывали отверстия. Часы в то время ценились очень высоко, владельцы выставляли их напоказ, а потому неудивительно, что процветало искусство часовой отделки. Корпуса украшали не только изысканные узоры из отверстий, но и гравировка и барельефы. Можно сказать, что художественный уровень оформления часов (как малых, так и больших) в период позднего Ренессанса достиг таких высот, на какие часовая отрасль в целом с тех пор не поднималась. Среди модных веяний того времени были фигурные часы – в форме распятий, цветов и животных – и так называемые memento mori – часы в виде черепа.
Карманы, которые поначалу представляли собой сумочки, привязываемые к одежде, и лишь затем превратились в элемент самой одежды, оказали на часовые корпуса серьезное влияние. В ранних часах с двойным корпусом внешний корпус, или футляр, был нужен только для того, чтобы защищать богато украшенный внутренний корпус. Поэтому футляры зачастую делали из кожи, в том числе шагрени и кожи ската. Шагрень, кожа с шероховатой фактурой, выглядит наряднее обычно выделанной кожи.
Можно считать, что с нее началась интересная тенденция в эволюции двойного корпуса: неуемное желание владельцев, чтобы дороговизна их часов бросалась в глаза всем и сразу, со временем дошло до абсурда, и пришлось придумывать уже третий корпус, который оберегал бы от порчи ставший слишком дорогим и высокохудожественным второй корпус.
Можно сказать, что художественный уровень оформления часов (как малых, так и больших) в период позднего Ренессанса достиг таких высот, на какие часовая отрасль в целом с тех пор не поднималась. Среди модных веяний того времени были фигурные часы – в форме распятий, цветов и животных – и так называемые memento mori – часы в виде черепа.
Часы как точный прибор
С течением времени менялись не только корпуса, но и внутреннее содержание часов. Когда появилась волосковая пружина и качество ходовых пружин улучшилось, часы стали гораздо точнее: теперь суточные отклонения от точного хода составляли уже не час с лишним, а всего несколько минут, а то и меньше. В 1761 г. морской хронометр Джона Гаррисона H4 на первых же своих испытаниях показал фантастический результат: за время всего пути от Англии до Ямайки отклонение составило каких-то пять секунд.
С появлением таких фундаментальных механизмов, как хронометровый и анкерный спуски, и ряда изобретений вроде брегетированной спирали и термокомпенсированного баланса, которые повысили стабильность частоты осциллятора, часы в глазах современников начали все чаще восприниматься как точный прибор. Конечно, для состоятельных клиентов делали часы с богато украшенными корпусами (в ходу по-прежнему были драгоценные камни, гравировка и эмаль), однако такие часовщики, как Абрахам-Луи Бреге, Джон Арнольд и Фердинан Берту – уже не кустарные ремесленники, а настоящие ученые, – задали новую эстетику практичной элегантности, которая дожила до наших дней.
В Соединенных Штатах Америки в первой половине 19 века часы из декоративной вещицы также понемногу превращались в прибор, и основное внимание уделялось их точности и удобочитаемости. Появились так называемые «железнодорожные часы» – карманные модели, соответствующие установленным железнодорожными компаниями стандартам и призванные помочь кондукторам и машинистам избегать аварий, которые с развитием сети железных дорог стали происходить все чаще. Эти часы обладали подчеркнуто утилитарной внешностью без каких-либо украшательств. Одним словом, хронометр 19 века переселился в карман, стал не столько символом статуса, сколько помощником в делах и обрел аскетическую внешность, вполне соответствующую мужской моде того времени, которая также отвергала всякие излишества.
К началу 20 века, когда на сцене появились наручные модели, механические часы были уже повсюду. В часовой стилистике по-прежнему господствовала установка на практичность, и после Первой мировой войны, когда стало ясно, что карманные «луковицы» на поле боя неудобны, наручные часы завоевали популярность и у мужчин. Затем, когда жилет окончательно исчез из повседневного мужского костюма, карманные часы отошли в прошлое и нормой для наручных часов стала внешняя простота и непритязательность.
Довольно показательна реклама тех лет: по ней видно, что от часов теперь ждали в первую очередь точности, надежности и прочности. А после 1945 г., с окончанием второго военного потрясения мирового масштаба, часы и вовсе превратились в «неубиваемый» элемент снаряжения, который был обязан служить хозяину в самых экстремальных условиях. Более того, начали появляться часы, способные работать даже тогда, когда не выдержал бы и сам хозяин. Часовые компании изобрели противоударные и водонепроницаемые корпуса, появились способы уберечь механизм от магнитных полей, были разработаны новые сплавы и технологии производства – всё это подготовило рождение спортивных часов.
С другой стороны, сформировался стиль классических «костюмных» часов послевоенной эпохи – их отличительным признаком стал элегантный плоский корпус, легко умещавшийся под манжетой рубашки. Если бы часовой знаток середины 18 века взглянул на витрину часового магазина 50–60-х годов 20 века, все марки ему показались бы на одно лицо: настолько однотипными были корпуса. И такое положение дел сохранялось до тех пор, пока на рынке не появилась одна скромная новинка – кварцевые часы.
Творческий подъем
Зачатки ренессанса в часовом дизайне обнаружились еще в конце 60-х и в 70-х годах. Дело в том, что промышленность наладила выпуск недорогих и точных механизмов, точность хода стала нормой, и вновь появился стимул для дизайнерского творчества. Но всё резко поменялось с приходом кварцевых часов: теперь и плоский корпус, и практичность, которые так ценились в послевоенное время, для массового покупателя ассоциировались именно с кварцем.
Работа, направленная на уменьшение толщины корпуса, в итоге увенчалась созданием часов Concord Delirium (модель Delirium IV имела толщину корпуса 0,98 мм, часы были настолько тонкими, что гнулись при застёгивании ремешка), а образцовыми профессиональными часами, которым все нипочем, стали Seiko Professional Diver. Впрочем, нашлись в часовой отрасли дальновидные люди, которые поняли, что с повсеместным распространением кварцевых часов механические часы не уйдут в небытие, а, наоборот, обретут свободу.
Как ни странно, полет дизайнерской фантазии начался тоже с кварцевых часов. Среди первопроходцев здесь оказалась Swatch, наладившая выпуск моделей с бесконечно разнообразными циферблатами, корпусами и ремешками, и компания Movado, которая начала сотрудничать с такими художниками, как Энди Уорхол и Джеймс Розенквист. Таких смелых решений зажатая в рамки эстетических канонов часовая отрасль не видела уже много десятилетий.
Что касается часовой механики, то, хотя ее перспективы выглядели крайне мрачно, в некоторых компаниях стратегии экономии предпочли стратегию новаторства. Об этом свидетельствуют, например, и по сей день сверхпопулярные модели Royal Oak и Nautilus, которые Audemars Piguet и Patek Philippe выпустили как раз в 70-х годах. К началу нового тысячелетия механическое часовое дело, несмотря на прогнозы скептиков, вышло из комы.
Сегодняшние мастера уже не считают, что конструкция механизма и дизайн корпуса – две совершенно отдельные области; сегодня они видят их единым континуумом, в котором корпус отражает заложенную в часах механическую идею. Что касается практических качеств, то благодаря применению современных сверхпрочных материалов удается создавать механические часы, которые настолько же поражают своей живучестью, насколько некоторые другие модели изумляют своей оригинальной внешностью.
Одни часы погружаются на дно океана, не поддаются царапинам и переносят удары не хуже танковой брони, другие выражают философские взгляды своих создателей на человеческое отношение к индивидуальному и вселенскому времени – в общем, можно сказать, что корпус, самая заметная часть любых часов, не представал перед нами в таком разнообразии форм с конца 18 века. Причем своим появлением это богатство во многом обязано новейшим технологиям микромеханики. И хотя одно время казалось, что технический прогресс выбросил традиционное часовое дело на свалку истории, теперь-то мы видим, что на самом деле он дал ему свободу.
Работа, направленная на уменьшение толщины корпуса, в итоге увенчалась созданием часов Concord Delirium (модель Delirium IV имела толщину корпуса 0,98 мм, часы были настолько тонкими, что гнулись при застёгивании ремешка).
Вредители
Удары, влага, магнитное поле – для часов нет ничего страшнее этих трех смертельных врагов, калечащих, убивающих. За почти 500 лет, что существует часовое дело, оружия против них не нашли, разве что совет владельцу – быть поаккуратнее. Упали тяжелые карманные часы на что-нибудь твердое, пусть даже совсем с небольшой высоты, – погнулись цапфы оси баланса. Попали брызги – последствия могут быть плачевными, поэтому с момента появления наручных часов и до самого недавнего времени владельцы всегда снимали их, прежде чем вымыть руки. И даже сегодня часы уязвимы перед простой магнитной застежкой, скажем, на чехле от мобильного телефона.
Когда-то производителю только и оставалось, что смазать резьбу задней крышки воском, надеясь, что это хоть как-то убережет часы от пагубного воздействия внешних сил. К счастью, прогресс не стоял на месте: сначала часы обзавелись вторым, внешним, корпусом, затем механизм укрыли от пыли специальной прокладкой; неуклюжий заводной ключ сменился заводной головкой и повсеместно вытеснялся автоподзаводом – все это было призвано защищать механизм, и все же он оставался слабым и уязвимым. Так было вплоть до начала 20 века.
Водонепроницаемость
Среди первых водонепроницаемых часов были Tank «Étanche» от Cartier. Разработчики поставили перед собой крайне трудную задачу, а именно сделать герметичный прямоугольный корпус, а ведь как раз угол очень уязвим: сходящиеся под углом поверхности вода пробьет скорее, чем скругленные. Направить техническую мысль по верному пути удалось фирме Rolex, выпустившей модель Oyster: в ней заводная головка и задняя крышка были сделаны завинчивающимися, а корпус стал круглым. По этому образцу, запатентованному в 1926 г., создавались и до сих пор создаются все водонепроницаемые часы.
Может быть, слово «водонепроницаемый» не совсем точное: стопроцентно герметичных моделей не бывает, и независимо от того, на какую глубину погружения рассчитаны часы, корпус все равно в каких-то обстоятельствах воду может пропустить. С другой стороны, современные модели, даже если они не предназначены для аквалангистов, все равно защищены от влаги – причем о столь надежной защите сто лет назад могли только мечтать.
Как ни банально это прозвучит, но только благодаря изобретению каучуковых, а затем и синтетических прокладок, а равно и появлению водоотталкивающих гелей на основе силикона для того, чтобы эти прокладки смазывать, миллионы механизмов удалось вырвать из смертельных объятий ржавчины. Возникает ощущение, что гонка за водонепроницаемостью – это своего рода игра. Так оно и есть, и в этой игре производители преуспели. В самом деле, достаточно регулярно менять прокладки и герметики, и вероятность гибели часов от воздействия влаги будет ничтожна.
Особые требования к часам для ныряния могут предъявить лишь те немногие, кто пользуется ими по прямому назначению: им важно, чтобы прибор времени выдерживал самые суровые условия, например во время погружения на большие глубины. Но и простым ныряльщикам сегодня есть из чего выбирать. Кстати, до сих пор не побит рекорд, установленный в 1960 г. изделием марки Rolex: часы Deep Sea Special прикрепили к стенке батискафа «Триест» и опустили в самое глубокое место Мирового океана – впадину Челленджер в Марианском желобе (10 915 м).
Конструкторам, конечно же, пришлось пожертвовать эстетической стороной: чтобы стекло выдерживало давление воды, его пришлось сделать максимально толстым, а часы и так не отличались малыми размерами. И все же эту модель по сей день считают образцовой, ведь она наглядный пример водозащитных технологий в действии, а установленный ею рекорд в принципе побить невозможно, если только океанографы не обнаружат на планете места поглубже. Правда, в столь надежной защите нет никакой надобности.
Сравните: аквалангист-любитель обычно погружается на глубину от 30 до 40 м, стандартное требование к подводным часам (ISO 6425) – 100 м, большинство же часов для подводного плавания сегодня рассчитаны как минимум на двухсотметровую глубину.
Часы Armand Nicolet JS9 Date или Ball Engineer Hydrocarbon Submarine Warfare можно опускать на глубину в 300 м – это, как мы понимаем, уже в десять раз больше, чем нужно обычному любителю понырять. Производство глубоководных часов превратилось в отдельную отрасль, живущую по своим законам. Сегодня то здесь, то там появляются модели, рассчитанные ни много ни мало на 1 200 м, а значит, чтобы вас воспринимали на этом рынке всерьез, необходимо, что называется, мыслить глубже. Если Seiko и Citizen на своих профессиональных подводных часах проставляют ограничение до 1 000 м (Seiko на свои модели ставит высококачественный автоматический калибр, а Citizen – кварцевый типа Eco-Drive, работающий от солнечной батареи), то в категории до 2 000 м лидером стал Aquatimer 2000 производства IWC.
До отметки в 3 000 м дошли Avenger Seawolf от Breitling. На глубине 3 900 м любой предмет будет тут же смят давлением, погружаться так глубоко способен разве что специальный подводный зонд – но именно на такую глубину рассчитан Rolex Sea-Dweller Deep Sea. Но абсолютный рекордсмен – марка Bell & Ross: расчетная глубина, присвоенная кварцевым часам Hydromax, поражает – 11 000 м. Эта модель, корпус которой заполнен несжимаемым минеральным маслом, вполне могла бы составить конкуренцию Rolex Deep Sea Special и, как и последняя, погружаться на дно вместе с батискафом.
Магнитоустойчивость
Термо компенсационные сплавы, из которых сегодня делают волосковые пружины, гораздо меньше подвержены намагничиванию, чем прежний материал – вороненая сталь. И все же полностью застраховать часы от губительного воздействия эти сплавы не могут: магниты стали мощнее, а источников электромагнитного поля вокруг нас все больше — от застежки на футляре мобильника до колонок стереосистемы. Одним словом, намагнититься часы могут у всякого, а не только у техника из какой-нибудь испытательной лаборатории. Стремясь снизить воздействие электромагнитных полей, конструкторы механизмов подбирают мало подверженные магнетизму материалы.
Безусловное достижение в этой области – волосковая пружина из кремния: от воздействия магнитного поля в этом случае могут пострадать разве что стальные части – скажем, анкерная вилка, – но никак не пружина. Если же и пружина, и спусковое колесо, и анкерная вилка кремниевые, значит, механизм фактически невосприимчив к магнитному воздействию. Такие же свойства у пружин из парахрома – изобретенного Rolex сплава ниобия и циркония; вот чем объясняются антимагнитные свойства его знаменитой модели Milgauss.
Она появилась в 1954 г., выпускалась вплоть до 1988 г., а в 2007 г., пережив второе рождение, вновь снискала славу и почет. У тех, кто разрабатывает корпус, подход несколько иной. Чтобы часы претендовали на гордое звание антимагнитных, защита от полей должна быть очень надежной, и тут есть международный стандарт – ISO 764: часы должны выдерживать поле напряженностью в 4 800 ампер на метр (А/м). Задача конструктора – поместить механизм в так называемую «клетку Фарадея».
В сущности, это устройство (названое так в честь изобретателя Майкла Фарадея, который в 1836 г. впервые продемонстрировал его в действии) не что иное, как пустотелый проводник электрического тока: магнитное поле обволакивает «клетку» снаружи, не проникая внутрь. Традиционно в антимагнитных часах предусмотрен внутренний корпус – из мягкого железа. В дополнение к такой – весьма надежной – защите антимагнитными делают иногда и детали механизма.
За последние полвека в окружающем мире появились тысячи новых источников магнитного излучения, однако часов в антимагнитном корпусе на рынке не так уж и много. Но истинный ценитель часового искусства не может оставаться равнодушным к тому, как разработчики часовых корпусов борются с коварным врагом часового механизма, порожденным самим человеком.
Ударопрочность
Никому из нас не нравятся царапины и вмятины на корпусе часов, пусть бы и часы эти наши были «спортивными». В стремлении уберечь нас от ненужного стресса, часовые мастера ищут золотую середину: материал для корпуса следует подбирать твердый, но не слишком, иначе с ним будет невозможно работать на станке. С данной задачей мастера справляются. Более того, сверх устойчивые к механическим повреждениям корпуса – несмотря на свою неподатливость, а может быть, и благодаря ей – зачастую выходят самыми красивыми. (Намеренно не станем говорить здесь про G-Shock, тем более что совсем недавно этим часам мы уже поклонялись).
Вехой в истории часового дела стало появление корпусов из нержавеющей стали – материала, без которого невозможно представить себе современные спортивные часы. Традиционно используется довольно уязвимая к физическому воздействию хирургическая сталь 316L; твердость ее зависит от закалки, но максимальное значение – примерно 225 по Виккерсу, и за каждую единицу сверх этих 225 производители часов боролись десятилетиями. В новейших спортивных моделях, например, используется значительно более твердая сталь.
Но дальше всех продвинулись марки Sinn и Bremont. Так, трехчастный корпус модели Trip-Tick от Bremont сделан из стали твердостью в 2 000 по Виккерсу; мастерам Sinn благодаря оригинальной технологии закалки под названием «Тегимент» удалось довести этот показатель до 1 200. Проходит время, совершенствуются материалы и технологии, и, вопреки расхожему мнению, мастера часового искусства их не отвергают – наоборот, ведь они позволяют не просто сохранить исторический облик модели, но и привнести современную изюминку. Создатели часов охотно экспериментируют с керамикой, с танталом и карбидом вольфрама. Совершенствуются и всевозможные покрытия: алмазоподобный углерод, например, имеет твердость от 1 000 до 5 000 единиц по Виккерсу.
Тему борьбы с «вредителями» часов можно развивать бесконечно, но время ценится не дешевле денег, поэтому свернём на этом повествование, завершив дружеским советом: какой бы защитой не обладали ваши часы, бить, мочить и пытать их током ради собственного удовольствия не следует – верьте на слово профессионалам – случись что, выдержат!
